Анна Завгородняя - Проклятый [СИ]

— Делай уже то, что собрался! — резко выдохнула я, — Только быстрее! Не мучай меня!

Мужчина замер, затем отстранил меня за плечи и заглянув в мое лицо произнес:

— Я так тебе противен?

— Да, — выплюнула я, скривив губы, которые он еще секунду назад целовал.

Трор молчал некоторое время, а я терпеливо ждала, когда его гордость велит выставить меня вон из его покоев, но я ошиблась. На этот раз он решил не отступать.

— Сегодня я получу то, что так давно хочу, — он слегка встряхнул меня, сжав своими пальцами мои плечи до боли, — И только тебе одной решать, как все произойдет. Или ты примешь меня или мне придется взять тебя силой.

Я вскинула глаза, посмотрела на своего хозяина.

— Я подчинюсь, — произнесла я тихо, — Я обещала. Ради Сигурда…

Имя соперника, слетевшее с моих губ сделало то, что я в тайне желала. Трор разозлился. Наверняка его задело то, что я вспомнила своего жениха находясь почти в его объятиях. Я не успела опомниться, как оказалась лежащей спиной на широкой кровати. Трор придавил меня своим телом к мягким одеялам, пока его руки с жадностью и какой-то яростью, блуждали по моему телу. Я почувствовала, как шершавая ладонь сжала мою грудь и сжалась от ужаса. Кажется, только теперь я действительно поняла, что сегодня он не остановиться, чтобы я не говорила, и чтобы не делала.

К моему удивлению, все произошло слишком быстро. Трор не был со мной нежен. Наверное, упоминание имени бывшего жениха задело его сильнее, чем я ожидала.

Боль от проникновения была сильна. Я вскрикнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Мужчина оставил этот вскрик без внимания и только быстрее, и ритмичнее задвигался во мне.

Отвернув лицо и закрыв глаза я терпела и беззвучно плакала. Наконец Трор застыл, нависая надо мной и внезапно навалился сверху, прерывисто дыша.

— Теперь ты моя, — шепнул он мне в ухо, обдавая кожу жарким дыханием и уже более жестко добавил, — Не плач. Ненавижу слезы и слабость, — он приподнялся на локте и лег рядом. Я повернула к нему свое лицо, мокрое от слез. Низ живота неприятно саднило, но боль стала утихать. Трор положил свою широкую ладонь на мой живот.

— Мне нужен наследник, — произнес он.

— Только не от меня, — подумала я, но вслух ничего произнесла, — Мне холодно!

Мужчина встал с кровати. Легким движением сдернул из-под меня верхние одеяла, при этом довольно хмыкнул, увидев кровь на одном и отбросил его на пол. Затем укрыл меня и лег рядом, прижавшись всем телом. Надежды на то, что меня отпустят не было. Твердая рука уверенно прижала меня к груди.

— Спи, — сказал он тихо.

Я не думала, что после произошедшего смогу уснуть, но все же через некоторое время, когда лежащий рядом мужчина тихо засопел, сон сморил и меня. Крепкие мужские объятия, которые я ненавидела, оказались обманчиво теплыми, и я уплыла.

— Что-то ты весь сияешь, братец, — заметила Льялл за завтраком. Они переглянулись с матерью, и девушка продолжила, не скрывая ехидства в голосе, — Что, снежная крепость по имени Кири пала под твоим жарким…

— Льялл! — одернула дочь Исгерд, — Мы еще не обсуждали подобное за столом! Если ты будешь говорить о каждой рабыне с которой твой брат провел ночь…

— Кири не рабыня! — теперь мать перебил сам вождь. Исгерд повернула к нему свое удивленное лицо. Она ничего не спросила и лишь только молча ждала, что же скажет ее сын. Трор отодвинул от себя опустевшую тарелку и жестом руки остановил спешащую убрать грязную посуду рабыню. Та застыла в шаге от стола, опустив руки.

— Я женюсь на Кири и это не обсуждается, — сказал вождь поднимаясь из-за стола. Лицо Исгерд исказила судорога. Уголок ее рта зло дернулся.

— Ты ведь хотела внуков, мать?! — произнес он, глядя на Исгерд, — Я выбрал женщину достойную. И она никогда не была в этом доме рабыней. Просто я хотел преподать своей невесте маленький урок.

Исгерд заставила себя успокоиться. На ее лице снова застыла безмятежная маска.

— Она ненавидит тебя, — просто сказала женщина, — И никогда, понимаешь, никогда не будет с тобой по собственной воле. Ты хочешь для себя такой жизни, чтобы каждый раз принуждать собственную жену к близости, опасаясь при этом, что при удобном случае она сбежит или что еще хуже, ударит в спину?

Трор встал из-за стола.

— Я женюсь на женщине, которую выбрал для себя и это… — он сделал многозначительную паузу, посмотрев сперва на мать, а затем и на сестру и продолжил, — И это не обсуждается. Более того, она будет хозяйкой в моем доме. Если кого-то не устраивает принятое мной решение, я его не держу.

Исгерд вздохнула:

— Ты только сделаешь вам обоим больно. Она не принесет тебе счастья, — больше ничего не могла сказать мать своему сыну, глядя на то, как он сам, своими руками разрушает собственную жизнь. Но разве послушает ее влюбленный взрослый мужчина? Она знала, что нет. К тому же он и вправду был хозяином в этом доме.

Молчавшая до этих пор Джит неожиданно поддержала дочь.

— Трор, твоя мать права, — сказала старуха, — Если тебе так нравиться эта женщина, спи с ней, но не возвышай до статуса твоей жены. Она никогда не примет тебя.

Трор раздраженно отмахнулся от слов знахарки, едва взглянул на мать.

— Займитесь лучше приготовлениями к свадьбе, — сказал он и покинул зал.

Сказать, что я была удивлена тем, что Трор решил на мне жениться, было просто нелепо. Он просто подошел ко мне и объявил об этом, спокойно, как приказ. Я молча стерпела.

Приготовления к свадьбе шли полным ходом. Мне казалось, что Трор торопиться, словно он боялся, что я упорхну из его дома, как птичка из клетки. А разве я могла? Если бы у меня была хотя бы крошечная возможность, я бы сделала это, но увы. За мной следили. Пристально, чтобы не наделала глупостей, как я догадалась. Сначала я действительно хотела сделать что-то с собой, но быстро прогнала эти мысли, да и не дали бы мне осуществить задуманное. Исгерд при встрече обдавала меня ледяным презрением. Что ж, думала я, я сама не особо рвусь к ней в невестки. Льялл кажется было все равно и теперь, когда после решения Трора о нашей свадьбе я стала сидеть рядом с ними за господским столом, она даже заговаривала со мной, но равнодушно, так, будто была вынуждена поддерживать вежливую видимость общения. Мне выделили очень просторную светлую комнату. Слуги принесли сундук полный дорогих платьев, подобранных на мою фигуру и не менее большой ларец с украшениями. Я даже не посмотрела на золото, но вот платье предпочла сменить с рабского на господское. Оно мне было более привычно, да и в тряпках я уже устала ходить. Я была дочерью вождя и знала свое место и положение, но все равно еще чувствовала себя рабыней.